Анна Лисичкина

Стратегия работы с клиентами, выходящими из трудных отношений

В работе с последствиями длительной созависимости, где по крайней мере один из партнеров имеет деструктивные черты и демонстрирует поведение пограничного или психопатического уровня, терапевту важно помнить, что необходимо внимательное и ответственное отношение к балансу поддержки и фрустрации в начале терапевтического процесса. Значительный перекос в этом балансе должен быть в сторону поддержки, однако поддержку практически невозможно оказать в привычном для метода эмоциональном ключе, так как проявления эмоций терапевта оказываются избыточно фрустрирующими для клиента. В тексте описаны особенности работы, включающей в себя распознавание терапевтом признаков деструктивных отношений у клиента, эмоциональное отстранение терапевта, необходимость когнитивной поддержки и постепенное включение в терапевтический процесс эмоций клиента и терапевта.

Ключевые слова. Длительный преконтакт, деструктивное поведение, баланс поддержки и фрустрации, интегрированная гештальт-терапия.

Эпоха, в которую мы живем, называется в мировой психотерапии эпохой постмодерна или постнарциссическим периодом [7, c.55]. Большое количество авторов (Дж. Франчесетти, Ж.М. Робин, Х. Таррега) в своих лекциях в течение последних трех лет отмечают некоторые особенности отношений и поля, складывающихся между людьми в постнарциссическом периоде (начавшемся в нашей стране с 2000гг и продолжающемся по настоящее время) - разобщенность, выраженный индивидуализм, неопределенность призвания и частая смена рода деятельности в процессе жизни, склонность к психопатическим и пограничным реакциям у молодого поколения, преобладание нарциссизма у среднего поколения . Пары все чаще становятся функциональными, падает способность переживать близость в межличностном контакте, нарастает тенденция к совместному ведению хозяйства как модели построения семьи. [7, c. 180-186]

В моей практике я уделяю большое внимание тому, какой клиентский запрос чаще всего звучит в начале терапии, как именно он связан с социальными тенденциями Нижнего Новгорода. Больше двух третей клиентов находятся в процессе расставания с текущим партнером или в поиске нового. Я выделила некоторую общую сложность, с которой они встречаются, когда предпринимают попытки знакомства с новыми людьми – многие не могут распознать деструктивного поведения по отношению к ним, либо склонны к аутонаправленным реакциям и считают себя «виновными» в том, что с ними не корректно поступают.
В одном случае молодой и привлекательный мужчина не видел ничего плохого в том, что его жена постоянно сравнивала его с его братом, утверждала, что брат умнее, у него лучше мышечный рельеф, что он хорошо общается с женщинами. Мужчина в этом примере считал, что жена хочет ему лучшего, мотивирует его на достижения, и не понимал, почему за 5 лет брака стал неуверенным в себе, появился страх общения с новыми людьми, сократилось общение с друзьями, пропало желание уехать куда-то в отпуск. В другом примере девушка всерьез планировала развестись с мужем и уйти к любовнику, ей казалось, что она будет счастлива, и только, когда она спросила любовника, если они будут жить вместе, как это будет выглядеть, то получила ответ, что он никогда об этом не задумывался и вообще от жены уходить не планирует. До этого разговора девушка считала, что сама препятствует своему счастью, и они с любимым давно могли бы жить вместе, если бы она не боялась развода. В третьем примере девушка (в приложении для знакомств) переписывалась с молодым человеком, они встретились однажды, а затем в течение нескольких месяцев повторной встречи не последовало, хотя молодой человек писал, звонил, держал девушку в курсе своих дел и проблем, и прекратил это общение только после прямой просьбы девушки (которая, кстати, уже начала влюбляться) о личной встрече. Стоит ли говорить, что все эти вопросы клиенты задали своим партнерам уже в процессе психотерапии.

Создается ощущение, что у клиента есть «специальный фильтр», помогающий ему выделять из фона партнеров с деструктивным поведением. Однако раннее прояснение этого феномена приводит к тому, что клиент чувствует себя слишком уязвимо, как будто выбили почву из-под ног. Это происходит потому, что опора на терапевта еще не прочная, но уже начинает страдать опора на имеющееся окружение и родительскую семью, так как их деструктивное поведение тоже становится явным [6, с.7]. Способность клиента сделать шаг в сторону своего развития и изменения привычных паттернов, отказа от выбора партнера по принципу «безопасного узнавания», основанного на прошлом непереработанном опыте, пропорционально снижается, а вероятность досрочного прекращения терапии – возрастает, так как субъективно клиент ощущает себя хуже, чем до начала терапии.
Проанализировав максимально и минимально успешные стратегии работы в своей практике, я пришла к необходимости формулирования сложившегося алгоритма интегративной терапии клиентов, выходящих из тяжелых отношений и желающих затем вступить в новые длительные отношения. Возможно, этот алгоритм будет полезен для начинающих и работающих терапевтов и поможет акцентировать внимание на проблеме.

С точки зрения гештальт-терапии, люди, не устанавливающие контакта со средой, склонные удовлетворять фасадные, ролевые, а не истинные потребности, в интимных отношениях избегающие близости, проживают свою жизнь на преконтакте. В психопатологической терминологии – это люди, имеющие психопатическую, пограничную и параноидную адаптацию. Учитывая степень их осознанности, мы можем предположить, что часть этих личностей использует свои особенности в конструктивном ключе. Например, распознанная зависть к партнеру становится поводом «сделать так же, научиться, подтянуться до такого же уровня», выразить гордость и восхищение, направить свою энергию на свои достижения. Другая же часть может направлять свои силы на стирание личности партнера, подавление его потенциала, индивидуальности из страха обнаружения Другого, страха оценки, непереносимости близости или по другим причинам (например, зависть к коммуникативным навыкам партнера побуждает ограничивать его в общении с окружающими, а также к критике его манеры общаться). Поведение, описанное во втором варианте, я буду называть деструктивным.

В. Бехари в книге «Обезоружить нарцисса. Как выжить и стать счастливым рядом с эгоцентриком», [1, с.31] выделяет признаки партнеров, от которых с большой вероятностью стоит ожидать деструктивного поведения, совпасть должно 10 из 13 качеств:

• партнер поглощен собой, ведет себя так, будто все вращается вокруг него;
• проявляет вседозволенность (создает правила и нарушает их);
• унижает (принижает, издевается, отпускает множество саркастических шуток, замечаний по поводу внешнего вида, рода деятельности, любых особенностей другого человека);
• требовательный (требует всего, что захочет);
• не доверяет, находит подозрительные мотивы, когда кто-то ведет себя мило по отношению к нему/к ней;
• перфекционист (имеет жесткие высокие стандарты, все должно делаться либо как он/она хочет, либо никак);
• считает себя выше других, легко впадает в скуку;
• ищет одобрения – требует постоянно похвалы и признания;
• не проявляет эмпатию (не интересует понимание цитата внутреннего переживания другого либо просто нет способности понять);
• не страдает угрызениями совести, не может по-настоящему извиниться;
• дотошный (слишком поглощен деталями и ненужными подробностями);
• зависимый (не может избавиться от старых привычек, использует их для самоуспокоения);
• эмоционально отстраненный (держится подальше от чувств).

Психотерапевту приходится принимать во внимание, что все это клиенты, находящиеся или склонные к деструктивным отношениям, считают нормой, и само осознание того, что это не нормально, так не у всех, что это противоречит представлениям о том, что каждый человек имеет право на сохранение своего достоинства и заботу о своем достоинстве – может вызвать (и вызывает) вполне понятную и закономерную ярость. Часть клиентов убеждены, что находились в отношениях с очень эмоциональным партнером, и им потребуется много времени, чтобы научиться распознавать истинные чувства и эмоции людей, а не реагировать на искусно созданную маску.

В тоже время, чтобы находиться в отношениях с партнером с деструктивным поведением, клиенту приходится использовать максимум известных ему вариантов подстройки, и со временем подбираются наиболее адаптивные, работающие варианты поведения и реакций (например, молчать, ничего не говорить, не чувствовать – исчезать, пока партнер кричит или бьет посуду). Предположительно, лучше всего работает ретрофлексия, изоляция, любые формы сохранения эмоциональной и физической дистанции, компенсация в параллельных отношениях (например, с ребенком, другим партнером) – то есть, в психопатологической терминологии, чтобы оставаться в отношениях, клиент приобретает способность пограничного реагирования. В беседе клиенты очень четко идентифицируют приобретение подобного поведения именно в этих отношениях и именно с течением времени. Если рассматривать пристально, можно увидеть, в ответ на какое поведение партнера и когда возникла такая реакция.

Известно, что клиенты приходят к психотерапевтам уже после того, как уже попробовали решать свою задачу другими способами, потратили достаточно сил, разочаровались в себе, испытывают огромный дефицит поддержки и, чаще всего – в тяжелом соматическом состоянии. Тело часто искривлено, истощено, пытается при помощи мышечных каркасов или напряжения сосудов справиться со сдерживанием ярости, обиды, которые невозможно высвободить в деструктивных отношениях. В то же время, положительные качества партнера идеализируются, важно иметь перед глазами картинку «очень хорошего человека», «огромного количества плюсов», чтобы объяснить себе, по какой причине этому человеку позволено совершать столь деструктивные действия в отношениях. Например, «он очень добрый, он выделяет миллионы рублей каждый месяц, чтобы помогать детям с ДЦП, а нам с ребенком не дает денег потому, что не умею нормально просить, вы же видите, я плохо умею обосновать и, наверное, слишком требовательная». В этой семье мужчина считал, что у жены не должно быть, к примеру, больше двух футболок, что она не может использовать больше определенного количества киловатт электроэнергии в сутки, он проверял также счетчики горячей и холодной воды, и выставлял неработающей жене в конце месяца счет, если показатели превышали установленную им норму.

Клиенты, кроме формирования нового поведения внутри отношений, меняются и в отношениях с друзьями, родными. Они становятся менее общительными, неохотно говорят о своей жизни, редко приходят на мероприятия (нет сил или запрещают), их круг общения выраженно сужается, возникает ощущение изоляции, которое постепенно становится привычным.
Клиент не может быть фрустрирован терапевтом из-за колоссального перевеса в сторону дефицита поддержки. Однако, адекватная ситуации поддержка невозможна без осознавания клиентом характера отношений, в которых он находится, (что это? ) вероятности физической опасности для клиента в случае сохранения деструктивных отношений или начала новых таких же. Как же выстроить терапевтический процесс в такой сложной ситуации?


Полезные свойства эготизма у терапевта


Клиент привык к тому, что в отношениях есть только кто-то один. Чаще всего – партнер. Изредка, если отвоевать это право, то и сам клиент, но за это придется чем-то платить (часто это могут быть побои, игнорирование, разные формы унижения, в том числе, сексуального). Любые проявления эмоциональности могут быть опасны дополнительным отвержением. Например, если одна из клиенток болела и позволяла себе пожаловаться на самочувствие, ее мама обвиняла ее в неосмотрительности, упрекала в том, что она «бросила семью ради болячки», а муж в течение всей болезни игнорировал ее, складывая посуду на кухне, как будто она может встать и вымыть ее.

И тогда терапевт видит перед собой человека, способного рассказать историю о себе и других, но считающего любые проявления чувств стыдными, опасными, плохими. Обнаружение собственного тела, его потребностей, своих эмоций скорее напугает такого клиента, так как это опасно, и ожидаемо, что терапевт поведет себя так же, как деструктивный партнер. При этом все эмоции терапевта и его искреннее участие интерпретируются как позиция сверху, унижение, попытка нарушить границы клиента.

На помощь приходит способность к отстранению у терапевта, способность выслушать историю клиента и выразить понимание не эмоционально, а на когнитивном уровне – прояснение тут является подходящей тактикой. Приходится пойти на собственную изоляцию, проживание чувств, связанных с историей клиента, не вместе с ним, а самостоятельно до тех пор, пока клиент не напитается интеллектуальной поддержкой и не будет способен выдержать хотя бы небольшие проявления человечности терапевта. Если терапевт двигается слишком быстро, клиент может воспринимать это как долженствование быть другим, подстраиваться под терапевта, и снова и снова будет воспроизводить привычный опыт. Одним из маркеров этого в терапии может служить ощущение комфорта у терапевта при отсутствии изменений в жизни клиента.

Достаточно долго клиент сообщает терапевту о чувстве вины перед партнером за решение уйти, за то, что не справился с отношениями, не умеет заботиться, плохо выглядит и так далее. Попытки терапевта удивиться или привлечь внимание клиента к реальности скорее будут игнорироваться. В своей практике я даю клиенту «избыть свое страдание», слушаю, задаю вопросы, проясняю детали. Одновременно, это позволяет мне подготовиться к следующему этапу, выяснить, как именно выглядели отношения клиента и его партнера, как на это реагировало окружение, каким клиент себя помнит до начала отношений, когда манифестировало деструктивное поведение, когда произошли первые адаптационные изменения. В некоторых случаях удается поддержать клиента небольшими замечаниями о том, что мне приятна забота (если клиент предупредил, что опаздывает, например). То есть, я стараюсь заметить и сообщить клиенту о том, что есть в его поведении что-то, что может быть приятно, важно другому прямо сейчас, в реальном времени.


«Хитрый» способ привнесения в терапию чувств клиента


Примерно через 2-3 месяца после расставания клиенту плохо, он боится одиночества, он убежден, что не достоин хорошего отношения, он испытывает глубочайшее чувство вины перед партнером, так как даже его (партнера) очень сильно не устраивал и ранил своими желаниями и вообще существованием. Клиент сомневается в правильности своих действий, воспоминания о плохом (унижении, насилии, запретах, ограничении в деньгах и тд) стираются из памяти, меркнут. Зачастую именно в этот момент прилетает «привет» от бывшего партнера в соцсетях, или по телефону, или нужно срочно забрать какие-то вещи, решить вопросы. Либо случается неудачная попытка свидания, начала новых отношений, которые как-то слишком уж напомнили старые.

Именно в этот момент, момент максимальных сомнений клиента, можно попросить его прочитать книгу, или статью, где он встретится с описанием происходящего, и не сможет спроецировать ярость на терапевта (не он же писал книгу), не сможет отдать ее автору книги (невозможно игнорировать, что писали «как будто про меня»), и тогда появится возможность встретиться с этим чувством, контейнировать его, совместно прожить.

Я рекомендую клиенту к прочтению книгу Анастасии Долгановой «Мир нарциссической жертвы» [2]. Еще наглядно познакомиться с деструктивным поведением можно, посмотрев фильмы «Горькая луна» (1992г, реж. Р. Полански) и «Забирая жизни» (2004г, реж. Д.Д. Карузо), сериал «Мать, отец, сын» (2019г, реж. Дж. Кент, Ч. Стёрридж). Рассматривать эту тему с клиентом можно по сказке о Снежной королеве, Золушке. Если клиент категорически настроен сохранить отношения с партнером – затем рекомендую к прочтению В. Бехари «Обезоружить нарцисса. Как выжить и стать счастливым рядом с эгоцентриком» [1]. Если переживания клиента направляются в родительскую семью – А. Миллер «Драма одаренного ребенка» [4]. Таким образом, у терапевта есть возможность «не подставляться» под проекцию преследующего и требующего прекращения отношений, давящего взрослого, клиент сам берет на себя ответственность за прочтение, за свои чувства, возникающие в процессе, и сохраняется так необходимая терапевту роль проводника в мире переживаний клиента.
Клиенты реагируют сначала со страхом и тревогой («это слишком похоже на нас», «я боюсь, ведь я и в себе замечаю похожие черты», «а вдруг – это я самое главное зло и самый деструктивный в нашей паре»). Это важные и глубокие переживания, личные, не связанные уже с деструктивными отношениями, а связанные с обнаружением Его (партнера) и себя в текущей точке и как бы со стороны. Клиент глубоко касается себя и здесь становится уместна и целительна человечность терапевта, его тепло, его поддержка, сообщение о том, что вместе можно справиться. Также клиент становится способен услышать о том, какие чувства испытывал терапевт все то время, пока клиент не очень осознавал, что происходит, почему его жизнь «не ладится».

Клиент готов принять поддержку, более того, он о ней просит, потому что узнал из книги, что может на нее рассчитывать, имеет на нее право. Вместо желания игнорировать деструктивные отношения, появляется желание и энергия их исследовать. Легальными становятся чувство стыда и вина за то, что клиент позволял к себе так относиться. Для многих моих клиентов важной и поддерживающей на этом этапе оказывалась моя убежденность, что в деструктивные отношения может попасть любой человек, но чаще это будет жертва с высоким уровнем интеллекта, успешная, имеющая много друзей и интереса к жизни, и никто не застрахован, так как партнер может годами не проявлять свою склонность к деструктивному поведению.
В эти моменты я ощущаю большое облегчение, потому что дальше уже можно говорить с клиентом о теле, о чувствах, наблюдать восстановление его самости, в общем, работать в любимом методе, быть, обнаруживать стремление к контакту, замечать изменения жизни клиента и радоваться им вместе. Это начало работы над семейной историей клиента: над осознаванием закономерностей, прояснением взаимоотношений родителей, выявлением эпизодов физического и эмоционального насилия в детстве клиента по отношению к нему или значимым взрослым. Работа часто вскрывает психопатические тенденции у родителей клиента, сложности в отношениях с ними, и направлена на улучшение качества взаимоотношений в семье. Уместно ввести понятие «созависимость», вместе с клиентом рассмотреть механизмы ее становления, как она увеличивает риски проигнорировать деструктивное поведение партнера еще на этапе знакомства с ним (например, не задавать вопросов о прошлых отношениях, о том, с кем и на какие деньги партнер живет, как видит себе идеальные отношения, есть ли люди или группы людей, к которым он относится нетерпимо, считает ли, что нужно наказывать людей за плохое поведение, дрался ли когда либо, при каких условиях, как относится к коллегам, не считает ли себя умнее их или своего начальника, умеет ли обманывать и так далее).

В некоторых случаях, безопаснее для клиента признать невозможным улучшение взаимоотношений с родителями и «разрешить» полный отказ от общения. Такая стратегия тоже снимает напряжение долженствования, необходимости быть хорошим, заслуживать любовь и, в конечном итоге, приводит нас к желаемому результату – появлению альтернативы, еще одного способа быть, восстанавливая свободу клиента в его праве выбирать.


Тревога перед новыми отношениями


Постепенно энергия клиента начинает направляться в сторону построения новых отношений. Есть страх повторения предыдущего опыта, но нарастает и желание встречи с другим, интерес к тому, чтобы «попробовать по-новому». В плане динамики – это время отката и вместе с тем, реальной практики клиента в отстаивании своих границ, обнаружении своих желаний или попыток отказа от них внутри отношений. Клиент удивляется тому, что может теперь видеть свои старые паттерны, приносит это терапевту как разочарование. Важно поддержать его, обнаружить и выразить свою радость от того, что клиент теперь в состоянии отслеживать старые механизмы. Важно так же поощрять пробовать новое, учиться говорить о том, чего не хочется, что не нравится, важно вовремя сообщить, что клиент имеет право уйти от человека сразу же, как только ему это подсказывает желание или интуиция, что он не должен при этом опираться на слова нового партнера или его качества, а может полностью положиться на собственный инстинкт самосохранения, который теперь его защищает. Важно напоминать, что слушать тело и его реакции – более выигрышная стратегия, чем слушать «голову», которая по привычке пытается найти всему объяснение, даже деструктивному поведению партнера.
Опорой для клиента становится вера терапевта в его способность самостоятельно определить, что для него лучше. Эта вера должна сохраняться и в моменты, когда клиент «ошибается с выбором», проживает разочарование, переживает, что не получилось с первого раза. Для многих клиентов важно было научиться расставаться, принимать вероятность своей ошибки и не винить себя за это, а просто идти дальше, с каждым разом все легче проживая страх одиночества, и, в итоге, избавляясь от него.

В заключение хочу сказать, что я задумывала статью несколько иначе. Мне хотелось на примере одного терапевтического случая показать стратегию психотерапевтической работы от начала до установления клиентом длительных прочных отношений. Однако я поняла, что какую бы из историй клиентов я ни обдумывала – нет смысла изменять имена и даты – все случаи настолько страшны и уникальны, что невозможно сделать их неузнаваемыми. Такому риску подвергнуть клиентов я не могла. Но я предлагаю воспринимать выбранную мною форму повествования как рассказ об одной жизни, одном случае, потому что работа с такими клиентами оказалась достаточно структурированной, требующей соблюдения описанных этапов и даже примерно равной по времени. Повторю, что важно в течение некоторого времени не выходить из-под функциональной проекции клиента на терапевта, важно при этом не игнорировать, а контейнировать свои чувства, помнить о риске проективной идентификации, постепенно сообщать клиенту о феноменах деструктивности, поддерживать осознавание и собственных деструктивных схем бытия в отношениях, в течение всего времени сохранять и транслировать веру в клиента, в его силы, хорошее будущее.

Большое значение имеет и помощь в специализированных группах для людей, перенесших насилие, если в жизни клиента такие факты присутствовали. Возможность подключения этой формы помощи появляется на втором этапе терапии, когда есть ощущение понимания и связи между терапевтом и клиентом. В Нижнем Новгороде, к сожалению, это всего одна (и поэтому очень важная) группа помощи в Женском кризисном центре.



Литература:

1. Бехари В.Т. Обезоружить нарцисса. Как выжить и стать счастливым рядом с эгоцентриком. – СПб.: ИГ «Весь», 2019 – 240с.
2. Долганова А. Мир нарциссической жертвы. Отношения в контексте современного невроза. – СПб.: ИГ «Весь», 2017 – 350с.
3. Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: Класс, 1998 - 480с.
4. Миллер А. Драма одаренного ребенка и поиск собственного Я. Перевод с немецкого. - М.: Академический Проект, 2001 - 144с.
5. Польстер И., Польстер М. Интегрированная гештальт-терапия: контуры теории и практики. М.: Класс, 1999 - 412с.
6. Филлипсон П. Индивидуальная терапия как групповая терапия. Сборник статей ВШГТ. Актуальные вопросы гештальт-терапии и профессиональной подготовки гештальт-терапевтов. Научный редактор Булюбаш И.Д. Перевод с английского. Нижний Новгород – Москва – Самара – Тольятти – Ижевск – Саранск – Уфа, 2021 – 200с.
7. Франчесетти Дж. Панические атаки. Гештальт-терапия в единстве клинических и социальных контекстов: перевод / Джанни Франчесетти (ред.); при участии Маргериты Спаньоло Лобб и Джованни Салониа - Москва: МИГТиК : ИОИ, 2014 - 263с.